ВМЕСТО ЭПИТАФИИ (ПЕРЕГОРЕЛО)

     Силен в нас все же русский дух! Кляня мерзавца то и дело, в печати,

мысленно, и вслух,  мы все готовы, как Отелло, схватить шайтана за кадык, и

пальцы сжать со страшной силой… и вдруг – известие: старик Шайтан  уже

лежит в могиле! И, стало быть, он избежал веревки, или же расстрела, - и

вдруг его как будто жаль: все в прошлом. Все перегорело. И не кричу уже

«виват», хоть много лет о той минуте мечтал, мечтал… да, виноват – и не

формально, а по сути. Ведь я, как все мы, допустил, что пьяный раб воссел

на троне. Но – нет его, и гнев остыл. И фронт молчит, и замер тыл: о

мертвом льве (скорей, вороне) – ни слова, ибо слов любви не наскребете по

сусекам. Ну, помер злыдень… селяви – конец приходит и Гобсекам, и 

Люциферам во плоти, и даже Нею, даже Ною. Забудь (я не сказал «прости» -

простить нельзя его, не скрою).  Хоть в мир принес он только Зло, и для

эрзя, и для карела, - ну, что ж, бывает, не свезло… забудь о нем:

перегорело. 

И замирает все вокруг, и недоумевает ухо… силен в нас все же русский дух!

Но чтоб мы делали без духа? И я не мог в себя вместить мысль: разве дьявола

(Кощея) имеем право мы простить? Нет, допустить не мог вообще я, что так

могло на свете быть, и невозможно даже, чтобы  смог в мире кто-нибудь

забыть  пятнадцать лет правленья Злобы, эпохи этой без стыда, без чувств,

без совести и чести, эпохи наглого вреда… но помер дьявол, господа. И нет

сегодня места мести ни на пятак, ни на сантим. Великодушны наши люди.

Нельзя прощать – и не простим, но… если надо – то забудем.