ЯПОНСКАЯ СИСТЕМА В РОССИИ?

Процесс партстроительства в буржуазной России в основном закончен. После хаоса 90-х годов, когда в выборах участвовало почти полсотни партий и объединений, а «партия власти» никак не выковывалась, наконец, сложилась более или менее стабильная партийная система. Конечно, неясна судьба «Родины», продолжается бесконечное дробление и объединение правых. Но основные контуры системы видны, а прошедшие 12 марта выборы сразу в восемь региональных парламентов подтвердили закономерности, выявившиеся еще на думских выборах 2003 года.

И в Думе, и почти во всех региональных парламентах господствует «Единая Россия». Второе место почти везде устойчиво за коммунистами. Политическая ниша в промежутке между ЕР и КПРФ занята большим количеством более мелких партий: здесь и «Родина», и Партия пенсионеров, и «Патриоты России», и аграрии. Кому-то из них повезло в одном регионе, кому-то в другом, но в совокупности они составляют некоторый устойчивый политический сектор. Еще одна группа – дублеры «партии власти», не отличающиеся от нее по существу, но улавливающие дополнительную часть электората. Старейшая партия такого типа – ЛДПР, сейчас к ней добавилась Партия жизни. Наконец, правые, они же демократы, теряют одну позицию за другой. Кое-где, как в Москве, им удалось пробиться в местную Думу, но одновременный провал в восьми регионах (который обходят молчанием издания правых, понимая, что нечего сказать) – это уже судьба. Политическое движение, восходящее к диссидентству, достигшее пика в конце 80-х, претендовавшее в начале 90-х на властные функции и как-то державшееся на плаву еще десяток лет, по-видимому, сходит с политической сцены.

Такая структура всё более расходится с тем, что мы видим в большинстве постсоветских государств. Например, на Украине партийная система в середине 90-х гг. очень походила на тогдашнюю российскую. Теперь же перед парламентскими выборами там всё не так. Власть стремятся удержать два крупных правых образования (причем не восходящие к «демократическим» движениям конца 80-х гг., а заново образовавшиеся из части новой бюрократии), партия Януковича, идейно сходная с «Единой Россией», слабее правых в совокупности, а коммунисты, еще недавно бывшие первой парламентской партией, едва претендуют на 3-4%.

Зато ситуация очень напоминает партийную раскладку, существовавшую в Японии с середины 50-х гг. по начало 90-х гг., то есть в период наиболее успешного экономического развития этой страны. В 1955 г. произошло объединение двух крупнейших буржуазных партий, и до того поочередно находившихся у власти. Образовалась большая Либерально-демократическая партия (ЛДП), название которой позже скопировал Жириновский. Эта партия несколько десятилетий побеждала на всех парламентских выборах, причем ее преимущество было огромным в глубинке и не очень большим в крупных городах. При обычных западных критериях правизны и левизны (правые за экономическую свободу, левые за социальную справедливость, правые за союз с США, левые за национальную независимость) справа от ЛДП не было ни одной партии. Слева же располагалось большое количество партий. На левом фланге находились коммунисты, затем – социалисты, которые по взглядам были много левее европейских коллег. Социалисты долго были крупнейшей оппозиционной партией, имели влияние в профсоюзах и организовывали наряду с коммунистами массовые выступления трудящихся. В середине политического пространства находились партии, считавшиеся центристскими. Там конфигурация иногда менялась, большую часть времени наиболее значительны были правые социал-демократы, отколовшиеся от социалистов, и буддийская партия Комэйто. Время от времени, когда позиции ЛДП несколько слабели, ненадолго возникали ее партии-дублеры, самая заметная из которых называлась Новый либеральный клуб. Был период, когда ЛДП, чтобы сохранить большинство в парламенте, вступила с этим клубом в коалицию.

Пока в Японии была высокая экономическая конъюнктура, а уровень жизни большинства населения повышался, то уровень поддержки ЛДП при небольших колебаниях оставался стабильно высоким. Ему не мешали даже довольно частые коррупционные скандалы. Когда бывший премьер-министр Танака был признан виновным во взятках, его избиратели собрали деньги и поставили ему на территории своего избирательного округа при жизни памятник. Танака, очень влиятельный политик, нажил крупное состояние, но не забывал и об избирателях, выбивая деньги для благоустройства территории своего округа. Разумеется, были недовольные и недостаточным ростом зарплаты, и слишком большой зависимостью Японии от США, и такие люди имели возможность ходить на демонстрации и голосовать за левые партии. Оппозиция то улучшала, то ухудшала свое представительство в парламенте, но ни разу с 1948 по 1993 год не могла прийти к власти даже в составе коалиции. К тому же оппозиция плохо могла договориться между собой.

Система дала сбой в 1993 г., когда, как часто пишут экономические обозреватели, «мыльный пузырь» японской экономики лопнул. Начался экономический спад, затем длительная стагнация, из которой Японии стала вроде бы выходить лишь в последние два года. Устойчивая система внезапно перестала действовать. От ЛДП откололись несколько партий, которые то сливались, то разделялись. Эти партии ненадолго стали правящими, переведя ЛДП в оппозицию. Социалисты после катастрофы СССР резко подались вправо и на некоторое время даже получили портфель премьер-министра. Но уже с 1996 г. многое встало на прежнее место. ЛДП вновь получила власть и держит ее до сих пор. Изменилась, правда, структура оппозиции, исключая лишь занимающих то же место, что раньше, коммунистов. Если коммунисты, оставшиеся при  прежних взглядах, сохранили позиции, то социалисты, потеряв лицо, развалились. Партия Комэйто исчезла, а потом возродилась. Главным же соперником ЛДП стала Демократическая партия, включившая в себя большинство отколовшихся функционеров ЛДП. Скорее – это не оппозиционная партия, а другое издание ЛДП, но не просто дублер, а партия, всерьез борющаяся за власть, хотя пока не получавшая ее. Японская система начинает приближаться к двухпартийной системе США.

Но в России до двухпартийной системы далеко (грубые попытки власти искусственно ее построить в 1995 г. из тандема Черномырдин – Рыбкин тут же провалились). Власть понимает, что пока партия власти может быть только одна. Поэтому за образец, по-видимому, взята японская система. Явно видны аналогии. ЛДП – ЕР, дублеры вроде Нового либерального клуба – ЛДПР и Партия жизни, центристы вроде буддистов и правых социалистов – группа партий, где программы склоняются либо к православию, либо к социал-демократии, японские социалисты и коммунисты – КПРФ (партия, пожалуй, сейчас более всего напоминающая японских социалистов).

Два сравнительно второстепенных различия. Во-первых, японская система не предполагала существования правых партий, для которых просто не было базы. Курс японской власти и правящей партии основывался на ограничении национального суверенитета в пользу США в обмен на экономическую самостоятельность. Требовать большей ориентации на США и открытости в сторону Запада в такой ситуации было бессмысленно. Не было в Японии и сторонников полного невмешательства государства в экономику, это не соответствовало национальным традициям. У нас же определенная база для правых есть, хотя меры, предпринятые властью против попыток Ходорковского и других олигархов стать независимой политической силой, сильно ее подорвали. Кроме того, у правых есть и определенные традиции. Тем не менее, симпатизирующий правым аналитик А. Макаркин отмечает сложившуюся ситуацию, при которой «Единая Россия» играет «несвойственную ей роль самой рыночной партии» («Независимая газета», 15 марта). Но, похоже, что эта роль, кажущаяся Макаркину неестественной, выбирается «Единой Россией» сознательно. «Партия власти» в целом и ее собственно партийный компонент – ЕР – далеко не объединение чиновников с просоветскими симпатиями, как это пытается доказать орган правой оппозиции «Новая газета». Греф, Кудрин, Сурков, Павловский – типичные «демократы»–западники, только в отличие от Немцова или Гайдара вовремя понявшие, с кем надо дружить, чтобы иметь политический вес.

Во-вторых, несколько выбивается из всей этой системы «Родина», лидеры которой иногда пытаются вести игру, не предусмотренную властью. Поскольку «Родина» обычно проходит в местные парламенты там, где ее не отстраняют от выборов, говорить о ее закате и скором исчезновении пока рано. Власти подобная партия нужна хотя бы как уловитель православного электората, предохраняющий от усиления позиций коммунистов. Возможно, преследования «Родины» делаются и ради ее поддержки в более дальней перспективе. Но, безусловно, власть не собирается усиливать «Родину» до такой степени, чтобы она претендовала на власть даже в составе коалиции. Для создания коалиции в случае ухудшения позиций ЕР имеются другие кандидаты вроде Партии жизни.

Также партия власти заняла позицию сдерживания, но не уничтожения КПРФ (предвыборная кампания в Москве и некоторых других регионах хорошо это показала). Власть понимает, что коммунистическое движение в России имеет свою социальную базу (как имело базу коммунистическое и левое социалистическое движение в Японии, где предпринимавшиеся некоторое время в начале 50-х гг. попытки поставить коммунистов вне закона оказались неэффективными, более выгодным для власти оказалось превращение коммунистов в парламентскую партию). Поэтому власть не возражает против второго места коммунистов на выборах, лишь бы они не претендовали на власть ни на каком уровне.

Очень похоже на то, что люди вроде Суркова берут японскую систему, фактически однопартийную, за образец. Эта система оказывалась эффективной несколько десятилетий и отчасти сохранилась и сейчас, хотя заметна ее трансформация в сторону двухпартийной системы. Но в Японии ей способствовали три фактора. Один из них – национальные традиции. Япония по сути не знала «состязательной» политической борьбы в западном духе, важнейшие решения там и сейчас принимаются закулисным сговором на основе  консенсуса между влиятельными политиками. Второй фактор – позиция США, активно поддерживали политическую систему своего союзника Японии, закрывая глаза на ее недостаточную, с их точки зрения, «демократичность». Третий и, видимо, главный фактор - длительный период благоприятной экономической конъюнктуры в стране.

В России этих факторов нет. Хотя парламентская борьба западного типа непривычна и для нас, но у нас нет ни давнего японского умения закулисного улаживания разногласий, ни строжайшей дисциплины и подчинения старшим, основанного на конфуцианских традициях. ЛДП в лучшие годы была партией железной дисциплины со строгой иерархией. У нас за 90-е гг. от этого отвыкли все, кроме разве что коммунистов.  США и Европа считают Путина своим союзником, но хотели бы на его месте видеть кого-то, в большей степени разделяющего их «базовые ценности». Поэтому Запад постарается расколоть нынешнюю «партию власти» и вырастить из среды бюрократии «российского  Ющенко» (попытка Касьянова оказалась, по-видимому, преждевременной). А главное, у россиян нет никаких надежд на «экономическое чудо», аналогичное японскому «чуду» 50-70-х гг. Экономика пока что держится на высоких мировых ценах на наше сырье, но все понимают, что это не вечно. Поэтому трудно себе представить, чтобы японская система продержалась у нас долго.

В.М.Алпатов