Смыслы между
словами
Альбер Камю как-то
бросил: "Хочешь заняться философией — напиши
роман". Книги профессора кафедры философской
антропологии философского факультета МГУ им.
М.В.Ломоносова Фёдора Гиренка "Метафизика
пата" и "Пато-логия русского ума" — это не
романы. Но и традиционными философскими трудами
их назвать трудно. Слишком парадоксально,
субъективно и непредсказуемо изложение. Одно из
убеждений Ф.Гиренка — классические способы
философствования устарели: "Франко-германские
образцы философствования составляют музей
современного мышления. Эти музейные образцы
нужно использовать в качестве тренажеров для
студентов и всех желающих". В этом заключается
оригинальная концепция "археоавангарда",
согласно которой точность философского мышления
достигается разработкой не только специального
языка, но и поэтической организацией
философского текста, а также использованием
глубинных ресурсов языка — пословиц, поговорок,
сказок, языка повседневности.
Отбрасывая устаревший
понятийный аппарат, Ф.Гиренок в поиске языка и
материала для исследования обращается к русской
литературе и тому краткому периоду — от 1900 года
до 1919 года, от смерти Владимира Соловьева до
смерти Василия Розанова, — который называют
русским философским Ренессансом. При этом
русская литература и философия (одно неотделимо
от другого) трактуются как бесконечно подвижная
и изменчивая протоплазма, органическая стихия,
способная к бесконечному развитию и
приспособлению. Прочувствованное,
неотстраненное прочтение классики приводит к
возрождению смысла, его дословности и
"зауми", косноязычию "Записок из
подполья".
В поле абсолютной разумности,
олицетворяемом Америкой, события сменяются с
нечеловечески огромной скоростью. Смысл отстает
от событий, не успевает осесть, и поэтому каждому
человеку приходится жить в режиме
неизвлеченного смысла, в модусе неверия. "Если
смысла лишают события, то события обессмысливают
смыслы. Между событиями и смыслами идет
война...", — предупреждает Ф.Гиренок. — Пустые
слова о гуманизме, о свободе, о личности, о правах
заполонили мир. Подозрительное отношение к
эмоциям, чувствам и дорефлексивному сознанию
стало глобальным. Современный культурный мир
лишает дословное слова, отделяет немотствующее
от языка. И когда немотствующее вдруг заговорит,
где-то падают небоскрёбы…".
В скором времени ожидается выход
новых книг философа "Абсурд и речь
(антропология воображаемого)",
"Удовольствие мыслить иначе", "Фигуры и
складки".
"ЗАВТРА". Философия давно
перестала быть значительным фактором
общественной жизни. Не только у нас в стране, но,
пожалуй, и во всем мире. Возникает вопрос: а
существует ли вообще философия как определенная
культура мышления?
Фёдор ГИРЕНОК. Конечно,
существует. Но форма её существования
изменилась. Философия слишком долго была
метафизикой. Почему, например, метафизика
возникла именно в Малой Азии? Потому что оттуда
вся Греция просматривается как на ладони.
Метафизика с самого возникновения подразумевала
взгляд с некоторой дистанции, со стороны. Она
строилась так, как будто мысль не связана с тем,
какой конкретный человек ее мыслит. В этом смысле
метафизика — это первый пример
универсалистского, глобалистского,
денационализирующего мышления.
Когда говорится о конце
философии, подразумевается конец метафизики. Нас
перестала интересовать безличная мысль,
мыслящая саму себя. Нас интересуют те следы,
которые не может не оставить человек, то есть
связь мысли и человека. Мы понимаем, что
универсализма в мышлении как такового нет.
Универсальное всегда обнаруживается в
конкретном, всегда имеет какую-то локальную
размерность. Еще Данилевский сформулировал: к
универсальному мы восходим только через
конкретное, национальные особенности, через
принадлежность к культуре. Означает ли это, что
существует столько философий, сколько народов,
культур, цивилизаций?
Философия всегда имела
локальную размерность. Скажем, в Индии никакой
философии в греческом смысле не было. Там были
другие условия мышления, по-иному настроенные
интеллекты. Поэтому многое из того, что
происходило в Европе, не имело соответствия в
Китае и Индии, и наоборот. Поэтому наука,
например, возникла в Греции, а не в Китае.
Говорить о средневековой
философии как о продолжении греческой можно лишь
с большой натяжкой. Тогда началась репрессия
идеологии по отношению к философии. У
средневековых философов было много интересных
интеллектуальных ходов. Но они были и у Лао-цзы.
Это не была философия в смысле интеллектуальной
программы, запущенной древними греками. Тысячу
лет мы имели дело с симулякром философии,
культурно принятым, усвоенным. А далее
последовала так называемая научная философия, то
есть репрессия науки по отношению к философии. И
опять здесь проблема. Философия стала принимать
странный, вывернутый вид, маскируясь под науку. И
мы опять получили симулякр.
И вот, только совсем недавно
философия и, как ни странно, в связи с
постмодернизмом пытается подать свой голос
независимо от науки и религии. И тут
обнаруживается ее литературный характер. Об этом
говорил Батай. Но ведь русская философия
изначально была литературой! Еще в XIX веке
Достоевским — до Батая, до Ницше — этот
философский проект был реализован. Да так
реализован, что его интеллектуального ресурса
хватит на многие столетия. Только мы относились к
нему, как к литературе, забывая, что наша
литература — это философия. Конечно, у нас была
специальная философская литература. Но самые
крупные русские философы — это литераторы.
Самарин — это литератор, Хомяков — литератор,
Киреевский — литератор. Как они пишут! Чего стоит
язык Флоренского! Понимаете? Откройте "Столп и
утверждение истины"…
"Завтра".
Вы не случайно в одном интервью назвали
себя "консервативным революционером"?
Конечно.
Правда, я имел в виду не Шпенглера и его немецких
коллег, а славянофила Юрия Самарина, одна из книг
которого так и называется "Революционный
консерватизм". Консерватизм — это преграда
идеологической глупости, которая хочет
подчинить себе социальную жизнь. Фильтр. Я хорошо
отношусь к Шпенглеру и, конечно, к Данилевскому.
"Россия и Европа"
Данилевского должна быть у каждого русского
человека! Начиная чуть ли не с первого класса
школы. Это абсолютно гениальная вещь. У нас в
России было не так много подобных философских
гениев, чтобы на них махать рукой. Когда я
рассуждаю осмысленно, я должен поместить себя
там, где когда-то был и Николай Данилевский,
Константин Леонтьев, гениальные русские
мыслители. Я хотел бы, чтобы в современных наших
разговорах, в словах политиков такой подход
чувствовался. Но я не вижу ничего такого.
Спрашивается, что они делают, о чем говорят между
собой?..
А ведь фактически и Данилевский,
и Шпенглер — антиглобалисты. Если мир идет к
глобализации, то вопреки прогнозам Данилевского
и Шпенглера. Но если глобализация неизбежна, то
почему же она дается с таким трудом? Европейцы
хотят единую цивилизацию? Они думают, что она
состоится на основе "общечеловеческих
ценностей"? Но когда говорится об
"общечеловеческих ценностях", то имеется в
виду, что существует одна цивилизация, которая в
силу военного, технического превосходства
диктует всем: "Будете делать так, как я
говорю!". Что ж, единая цивилизация будет. Но
она будет мусульманской.
"ЗАВТРА". Насколько
сегодня актуальны слова Самарина о том, что
"Европа сходится в желании всякого зла
России"?
Ф.Г. Ничего не изменилось за
полтора века. Самарин — вообще поворотная точка
в развитии русской философии. От него одна линия
ведет к Владимиру Соловьеву, другая — к Николаю
Данилевскому. Занявшись Самариным, я понял: линия
от него к Владимиру Соловьеву — тупиковая в
России. Соловьев — универсалист, глобалист. Он
думал, что существуют единое человечество и
общечеловеческие ценности. А вот линия от
Самарина через Данилевского, Леонтьева, Розанова
и далее к нашему авангарду — перспективна, здесь
пролегает нерв русской мысли. Ф.Г.
Самарин первый сформулировал,
что мы, русские, никогда не были нацией. Тогда
имперское сознание еще можно было заменить
национальным. Но этого не произошло. Самарин
призывал: "Господа! Не нужна империя — надо
браться за национальное сознание. Сделать
русских нацией". Фихте создал национальное
сознание немцев. У Самарина не получилось.
Философ в России — как камень в воду: "Буль!"
— и тихо. Самарин бросал — тишина. Розанов бросал
— тихо. И я бросаю.
Отсюда следует, что для России
сегодня по-прежнему на первом месте — сильное
государство. Мы должны быть сильными! На втором
месте — благополучие большинства. Мы должны дать
передышку своему народу!
"ЗАВТРА". А философия?
Ф.Г. Если мы будем сильны, можно
пожертвовать и философией. Философия — дело
наживное. Но мы не можем позволить себе быть
слабыми. Слабость для России означает небытие.
М.Бойко,
А.Нилогов "Завтра"
Выскажите свое мнение
на форуме |