Русский марш

Хотя вопрос о возможности русского фашизма обсуждается в последние годы и в правой и в левой печати, нам такой поворот событий представлялся бы маловероятным, если бы этот процесс не подталкивался определенными силами общества и структурами государства. Эти силы используют наработанные в фашистских движениях приемы для разобщения (атомизации) общества и подавления реальной оппозиции народа. Одним из основных элементов, который заимствуется в подобных целях, является национализм под благородным именем патриотизма.

Большинство людей (кто за что) любят свое отечество, это естественно, но особый вид это чувство приобретает в массовом сознании мелких горожан.

«Человек массы», как его определял философ Ортега-и-Гассет, лишенный каких-либо черт, навыков или дарований, выделяющих его из толпы, да и не стремящийся выделяться, агрессивно желающий быть «как все», полагающий это как главное и даже обязательное достоинство человека, оказывается настолько одномерным, что единственным атрибутом личности остается его национальность. Правда, и эту характеристику мелкий горожанин, лишенный в каменных лабиринтах мегаполисов связей с традициями, с национальной природой, плохо образованный, не интересующийся ни историей своего народа, ни его культурой, упростил до пошлого примитива. Этот примитив в глазах «человека массы» сводится лишь к принадлежности к местной, локальной в пространстве и времени массе, толпе, к некоторой изолированной общности, по сути, неразличимых лиц, существующей только «здесь и сейчас». Это – свои, «наши». «Не наши» могут быть кто угодно; если они не отличаются цветом кожи, разрезом глаз и т.п., их можно выделять по выговору, акценту, просто по месту жительства.

Капитал после реставрации в России через власть и средства массовой информации дозированно использует это свойство «человека массы» с целью подавить стремление народов к возрождению прежнего единства. Например, именно в среде мелких горожан распространяется враждебность к жителям Украины, пускаются в ход примитивные представления о том, что, мол, хохлы воруют «наш» газ, не платят за «нашу» нефть, отбирают «наш» Севастополь и выгоняют из Крыма «наш» флот, хотя и газ, и флот давно уже не наши с вами, уважаемый читатель.

Впрочем, на этом направлении в последние годы появились некоторые подвижки. Так сошла с авансцены проблема антисемитизма, скорее всего потому, что массовая эмиграция евреев лишила ее практической базы. Ведь заметная концентрация евреев сохранилась лишь в среде политических обозревателей на телевидении. Даже среди финансовых спекулянтов они оказались несколько более «равноудаленными». Так что угроза еврейских погромов - столь популярная тема у наших либералов несколько лет назад – утратила вроде бы актуальность, - не опасаться же погрома домашних телеэкранов.

На первый план власти теперь выдвинули борьбу с «незаконными мигрантами» из бывших советских республик. И вот уже перед телекамерами накаченные омоновцы в намордниках на рынках и в каких-то трущобах отлавливают и без них забитых, загнанных в нечеловеческие условия людей, на потеху обывателя потрошат их нищенский скарб и загоняют их в автобусы для «депортации» на места законного их проживания. Хозяев лавочек, трущоб, подпольных мастерских среди этой толпы не бывает, независимо от их национальности – ведь все они давно купили законные основания для проживания в своих элитных квартирах и загородных домах. Власть отыгрывается на беззащитных работягах.

В это время политики разных мастей публично подсчитывают, сколько миллиардов рублей увозят эти работяги в свои некогда благословенные края, внушая обывателю, что именно эти разнорабочие на московских стройплощадках, уличные торговки на московских базарах, среди которых нередко встречаются и дипломированные педагоги, и бухгалтеры, и инженеры, получавшие дипломы в советских вузах, асфальтировщики на российских дорогах, проститутки из Молдавии и Украины, стоящие толпами на выездах из Москвы, офицеры и нефтяники, работающие сантехниками в ЖЭКах, все они являются главными виновниками бедности его самого, коренного обывателя российских городов. Разумеется, эти политики – и депутаты, и высшие гражданские чиновники, и генералы от полиции предпочитают молчать о том, куда растекаются миллиардах уже долларов, наживаемых на труде этих бедолаг, бывших советских людей.

А почему собственно служители полиции выступают в таких погромах в намордниках, вы не задумывались, читатель? Ведь это как-то не соответствует европейским стандартам, а? Но, читатель, Европа Европой, а мы с вами живем в России, где даже накаченный омоновец побаивается быть случайно узнанным на улице своими жертвами, поскольку прекрасно понимает, что государство не станет его защитой, если выходцы с Востока припомнят ему его действия во время рейдов. У них свои понятия о праве на месть – «Запад есть Запад, Восток есть Восток…».

Эта политика имеет свое воздействие на массы обывателя. Где-то бритые парни громят битами рыночные прилавки, на вечерних улицах и в вагонах метро избивают инородцев, происходят и более трагичные эксцессы, даже убийства детей… Либеральная пресса раскручивает эти акции, генеральная прокуратура берет эти дела под свой контроль, правда, не всегда удается протащить их через суд, особенно суд присяжных, причем неизвестно даже, что тому причиной: то ли присяжные сами подвержены бацилле шовинизма, как утверждают одни либералы, то ли следствие наше совсем уж некомпетентно и не выдерживает принципа состязательности сторон в процессе, как утверждают другие.

Но все эти прискорбные случаи, хотя и использовались различными политическими силами в средствах массовой информации, не вызывали особых потрясений государственных устоев и каких-либо подвижек в государственном аппарате. Но вот случилась Кондопога.

Конечно, эти события получили какое-то освещение в прессе, но оно и в центральных средствах массовой информации было не очень раскрученным, хотя в отличие от предыдущих эксцессов большая часть действия происходила публично и достаточно длительно, так что за материалами репортерам не надо было нырять в какое-то «подполье», шарить по подвалам, обклеенными плакатами со стилизованной свастикой, снимать скрытой камерой плохо освещенные сходки бритоголовых. Нет, достаточно материала было на улицах и площадях этого маленького города.

Но порядок в городе в конце концов восстановили, и можно понять губернатора Карелии, поспешившего поскорее махнуть в отпуск в теплые края: ведь ничего страшного не произошло, все мигранты живы и здоровы, порезали двух местных – но, по-видимому, они и были в числе зачинщиков беспорядка, да и виновные в этом мигранты по договоренности с их авторитетами выданы правосудию.

Он промахнулся, это дело было особым. Ведь из Кондопоги бежать пришлось всем – и мелким сошкам из-за стойки бара, и хозяевам ресторана, владельцам коттеджей и элитных квартир.

Власть может пережить, если зарежут девочку из Закавказья или темнокожих студентов на улицах северной Пальмиры. Что поделаешь, такая страна, такой народ… Но здесь глава автономии сразу почувствовал натренированную длань нашего президента, и полетели со своих постов чуть ли не два десятка градоначальников, полицмейстеров, прокуроров.

За что же так сразу? – может спросить иной наивный читатель. За то, что не обеспечили безопасность хозяев, безопасность «владельцев заводов, домов, пароходов». Не выполнили главного предназначения нынешнего нашего государства.

Не удивительно, что намеченное на 4 ноября в Москве повторение русского марша вызвало концентрацию большей части собранных здесь полицейских сил, набросившихся на его участников еще до начала мероприятия. Я до сих пор не уверен, не ослышался ли я, когда по радио сообщили, что в этот день было превентивно арестовано более тысячи предполагаемых участников марша, большая часть которых была вскоре отпущена по домам.

Полицейским силам удалось полностью локализовать этот марш в определенных рамках, но что лежит в основе этих действий правительства? Страх перед «майданом» или стремление запугать националистические силы?  Если первое, то безосновательно – в Москве сейчас слишком прохладно для «майдана». Если второе, то тем более напрасно: кратковременными арестами нельзя запугать молодежь, наоборот, в таких инцидентах она обретает опыт реального противостояния власти, утрачивает страх перед ней.

Массовые аресты как средство устрашения эффективны лишь в случаях уничтожения противников (или исключения их на многие годы из общественной жизни). Если вспомнить историю, то куда более жесткие меры царского правительства против революционеров, приводили лишь к усилению их ожесточенности и росту их числа. Царизм по сути сам способствовал укреплению кадрового состава противостоявших ему сил.

Но полицейская логика остается неизменной во времени – главное схватить и потрясти, как следует, в надежде, что в будущем будут бояться. Но нет, эта тысяча выйдет за ворота милицейских участков с ореолом уже опытных бойцов, преодолевших страх перед человеком в наморднике, заодно познакомившись друг с другом, ставши «корешами» по борьбе, готовыми на рискованные крупные совместные операции.

Так всегда и происходит. Ведь в вузах страны нет курсов борьбы с властью и за власть. Как это делать, всегда учит молодежь на парактике сама власть.

 

Юрий Миронов