Отдадут ли коммунисты улицу оранжевым?
3 марта 2007 года в Петербурге-Ленинграде прошёл так называемый «Марш несогласных» – проба сил российских оранжистов. Примечательно, что в тот же день руководством петербургского горкома КПРФ был проведён митинг против уплотнительной застройки на площади у театра «Балтийский дом». Очевидно, что совпадение с точностью до минуты официально обозначенного начала обоих мероприятий не могло быть случайным. Следовательно, налицо целенаправленно созданная оппозиция – одно мероприятие проводилось «в пику» другому. Именно поэтому целесообразно сравнить их между собой. «Марш несогласных», запланированный на 12 часов дня, реально начался на два часа раньше. Организационный костяк составила оранжистская коалиция «Другая Россия», включающая в себя Объединённый гражданский фронт Гарри Каспарова, Народно-демократический союз Михаила Касьянова, Национал-большевистскую партию Эдуарда Лимонова и «Трудовую Россию» Виктора Анпилова. К другороссам присоединились лево-экстремисты из «Авангарда красной молодёжи» Сергея Удальцова, либералы из «Яблока» Григория Явлинского и Республиканской партии России Владимира Рыжкова и русские националисты из «Славянской общины». Основными организаторами и руководителями выступили Гарри Каспаров и депутаты петербургского ЗакСа Сергей Гуляев и Наталья Евдокимова, перед участниками акции выступил также экс-премьер Михаил Касьянов. Эдуард Лимонов был задержан милицией до начала митинга и участия в Марше принять не смог. Около 10 часов утра к БКЗ «Октябрьский» стали стягиваться участники. У БКЗ произошло первое за этот день столкновение демонстрантов с пытавшейся оттеснить их милицией. Власти увещевали собравшихся перенести митинг на площадь у Финляндского вокзала. Участники Марша ответили отказом и двинулись к площади Восстания, где состоялся митинг, длившийся около 20 минут. Тем временем группа радикальной молодёжи из НБП и АКМ(у) вышла на Невский проспект, прорывая ОМОНовские кордоны. В ходе начавшихся уличных боёв молодёжный авангард Марша был рассеян. Однако следом от пощади Восстания по Невскому проспекту двинулась основная масса участников акции протеста. Её уже милиция и ОМОН удержать не смогли. Митингующие заполнили проспект по всей его ширине, включая и тротуары, и проезжую часть. Движение транспорта было перекрыто. Сметя милицейские заслоны у Литейного и Садовой, толпа дошла до здания Думы. Здесь организаторы Марша приняли тактически верное решение остановиться и на Дворцовую площадь не идти. У здания Думы прошёл второй митинг Марша. Только после этого протестная акция завершилась. «Марш несогласных», таким образом, сопровождался неоднократными жёсткими столкновениями с милицией, городская власть была им напугана (и этот страх явно сквозил в выступлении Матвиенко, переданном по телевидению), вынуждена ввести в город бронетехнику и перебросить в Петербург подразделения ОМОНа из Владимира, Новгорода и ряда других регионов России. Многие участники митинга были задержаны и подвергнуты насилию и судебному преследованию. Тем не менее, итог Марша можно определить как безусловную победу его организаторов. К тому же его участники приобрели не только практический опыт силового столкновения с режимом, но и важный психологический опыт успеха в таком столкновении. Общее количество участников Марша оценить сложно, так как на разных этапах оно, по-видимому, существенно различалось. Оценки колеблются в пределах от 2 до 8 тысяч. Совершенно иную картину являл собой митинг, организованный руководством горкома КПРФ. Санкционированный властями и проведённый в указанном администрацией месте, он собрал порядка 400-600 человек. Участники митинга были представлены почти исключительно членами и сторонниками КПРФ, хотя присутствовали небольшие группы – буквально по несколько человек – членов РКРП-РПК, ВЛКСМ Ивана Метелицы и РегПК Е.А. Козлова и В.М. Соловейчика, раздававших или продававших свои партийные издания. Содержательная сторона митинга ограничилась выступлениями ораторов, несколько из которых можно признать удачными. Выслушав ораторов, собравшиеся проголосовали за заранее подготовленную организаторами резолюцию и разошлись по домам. В отличие от «Марша несогласных», митинг у «Балтийского дома» не привлёк внимания ни населения, ни прессы, ни даже милиции. В противоположность оранжистской демонстрации по Невскому проспекту, наш митинг, послушно проведённый в указанном администрацией месте, практически не был виден никому, кроме участников. Уже не в первый раз, проведение митинга вдали как от центральных магистралей города, так и от органов городской власти, даёт основание острословам иронизировать по поводу того, что главной целевой группой нашей партийной агитации стали животные из расположенного рядом с «Балтийским домом» городского зоопарка. Журналистам немногочисленное, загнанное на задворки и проведённое по заранее известному сценарию мероприятие также не могло быть интересно. Крайне незначительное количество милиции выдавало отношение властей к малолюдному послушно-пассивному, согласованному митингу. По всей видимости, власть возложила контроль за системностью и лояльностью мероприятия на самих его организаторов и отнеслась к ним с полным доверием.
Итак, можно сделать вывод, что оранжевый проект получил существенное развитие. Если два года назад, когда мы обозначили эту угрозу в статье «Красное и оранжевое», речь шла о сращении лево-радикального и либерально-демократического флангов, то теперь в проект начинает втягиваться и определённая часть русских националистов. Разговоры политтехнолога Белковского о «национал-оранжизме» не остались пустым звуком. 3 марта впервые за последние пятнадцать лет мы имели возможность наблюдать националистов в одном строю с либералами – яблочниками, каспаровцами и касьяновцами. Это значит, что существует угроза развития событий по украинскому сценарию, когда весь спектр радикального уличного протеста оказался подчинён интересам антинационального, ориентированного на Запад компрадорского олигархата. Для демонстрации силы оранжистами далеко не случайно был избран Петербург. Именно в Петербурге руководство КПРФ в течение ряда лет сознательно изолировало Партию от уличного протеста, освобождая эту нишу для оранжистов. Мы много писали об этом и ещё в 2005 году предупреждали, что основной вред политики первого секретаря горкома КПРФ Фёдорова состоит даже не в содействии стабилизации путинского режима, а в оставлении поля радикального уличного протеста либерально-оранжевым силам. Реализовавшаяся 3 марта картина является закономерным результатом отказа Фёдорова и его окружения от активного участия в народных протестах января 2005 года и капитулянтской позиции 7 ноября 2005 и 2006 годов. Напомним, что Фёдоров и возглавляемое им бюро горкома ничего не сделали для мобилизации, эскалации и политического оформления стихийных несанкционированных народных выступлений 15-17 января 2005 года, сопровождавшихся перекрытием улиц и столкновениями с силами режима. Более того, Фёдоров попытался – хотя и безуспешно – увести народ с перекрытого Невского проспекта на Дворцовую площадь. Зато потом 25 января и 12 февраля руководством городского отделения КПРФ были проведены два санкционированных администрацией митинга у Финляндского вокзала, смысл которых исчерпывался пустой говорильней и спусканием протестного пара в свисток. По сути, эти два митинга имели вид своего рода успокоительной процедуры по заказу из Смольного. 7 ноября 2005 года, когда день Великой Октябрьской Социалистической Революции впервые был объявлен рабочим днём, руководство горкома КПРФ вместо проведения традиционной дневной демонстрации согласилось ограничиться проведением вечернего митинга у Авроры. То же самое повторилось на следующий год 7 ноября 2006 года. В результате среди активных протестных масс, готовых к уличным выступлениям и реальной уличной борьбе Петербургское отделение КПРФ утратило доверие и поддержку. Проводимые КПРФ акции стали восприниматься как бутафорские и системные. Разочарованные соглашательством и беззубостью КПРФ протестные массы стали искать иного лидера. На этом и сыграли оранжисты Каспаров и Лимонов, предложившие в качестве лидеров настоящей боевой оппозиции себя. И – надо отдать им должное – преуспели в этой роли. Напротив, руководство петербургского отделения КПРФ в условиях предстоящего «Марша несогласных» заняло наиболее проигрышную позицию из всех возможных. Возможностей было несколько: либо назначить митинг КПРФ против уплотнительной застройки на другой день, либо принять участие в «Марше несогласных» и попытаться перетянуть инициативу на себя. Либо, если уж организовывать акцию в пику оранжистам, то открыто об этом заявить, и посвятить митинг не уплотнительной застройке, а разоблачению оранжизма. Каждый из этих вариантов имел свои достоинства и свои недостатки, хотя в любом случае в сложившихся в результате двух лет оппортунистической политики Фёдорова условиях ждать блестящего результата не приходилось. Но в итоге был выбран самый худший для Партии вариант. Митинг был проведён так, что выглядел словно организованный по заказу городской администрации для увода части потенциальных участников «Марша несогласных» в подконтрольную, бутафорскую акцию подальше от основных происходящих событий. Многие участники именно так и восприняли митинг – как мероприятие фальшивое, заказное, штрейкбрехерское. Если «Марш несогласных» стал демонстрацией силы и решительности, то митинг у «Балтийского дома» – демонстрацией слабости и конформизма. Теперь в сознании активной части петербургского населения, потенциально готовой к уличной борьбе, «настоящей» оппозицией режиму будет восприниматься оранжевая коалиция, а КПРФ будет восприниматься как оппозиция системная, бутафорская. Особо следует отметить, что чёрно-золото-белые стяги русских национал-патриотов развевались над «Маршем несогласных», а не над митингом КПРФ. Ситуация экстраординарная. Национал-патриоты по меньшей мере с 1992 года испытывали стойкое отвращение к демократам и либералам, и ещё год назад было практически невозможно представить себе акцию, в рамках которой они будут идти в одном строю с яблочниками и каспаровцами. Но если яблочники, каспаровцы и касьяновцы являются нашими естественными политическими противниками как представители интересов компрадорской космополитической буржуазии, то национал-патриоты были и остаются для нас наиболее естественными политическими союзниками. Их разочарование в нас является закономерным следствием избранного Фёдоровым и его окружением политического курса на превращение петербургского отделения КПРФ в системную, марионеточную оппозицию, подконтрольную Смольному. Сказалась и прикрытая интернационалистической демагогией русофобия, сквозившая последние два года в выступлениях руководителей нашего регионального отделения Партии и их приближённых. Фёдоров сам взял курс на разобщение с национал-патриотами, что наиболее ярко проявилось на первомайских демонстрациях. Мы неоднократно предупреждали о пагубности и антипартийности этой политической линии, ведущей к изоляции КПРФ от широкого народного патриотического движения и разобщению социально-классовой и национально-освободительной борьбы. Однако наше предупреждение не было воспринято руководством горкома, и теперь изоляция КПРФ проявилась со всей очевидностью. Ситуация дестабилизации режима давала коммунистам уникальный исторический шанс, связанный с возможностью сыграть на противоречиях внутри правящего класса. Этот шанс ещё до конца не упущен, но на глазах упускается. КПРФ в ситуации разворачивающейся эскалации противостояния между путинским фашистским режимом и фрондой отстранённых от власти олигархов всё более находится в положении не «над схваткой», а «под схваткой» – под ногами дерущихся. Оппортунистическая переродившаяся партийная бюрократия, по сути, за гроши продаёт партийные ресурсы местным администрациям, тем самым уступая роль непримиримой оппозиции «Другой России». По сути КПРФ идёт по тому же пути, который завершился политическим банкротством Коммунистической Партии Украины, которая не смогла выработать внятной политической позиции в условиях столкновения «оранжевых» и «синих» – и была отброшена на обочину политической жизни. Преодолеть эту ситуацию можно только путём радикального очищения партийных рядов от соглашателей и перерожденцев и переходом на позиции национально-освободительной революции, перерастающей в революцию социалистическую. В противном случае неизбежно реализуется либо украинский, либо чилийский сценарий. Сергей Александрович Строев С сайта www.russoc.by.ru Комментарий администрации сайта в связи с последующим развитием событий: решение о выходе 31 марта на марш, который предполагался от Пушкинской площади до Театральной (в Москве), вместе с каспаровцами, протаскивалось депутатом Мосгордумы С.В.Никитиным (не путать с В.С.Никитиным - председателем ЦКРК КПРФ!) и встретило сопротивление в горкоме КПРФ (однако недостаточное для отмены решения) и на Штабе протестных действий. В результате пресс-конференция, где должен был вместе с Уласом (МГК КПРФ) выступать и представитель ОГФ, прошла без него (хотя Карин Клеман - представительница французских троцкистов, организующая у нас рабочее движение, и представитель НБП там были). Штаб на следующем заседании принял резолюцию, где были такие строчки: Подобная политика властей не только консолидирует лево-патриотические силы к
объединению в борьбе против нищеты и бесправия, но и подает надежды сторонникам
либеральных реформ. Толкает на новые «подвиги» архитекторов и прорабов
«оранжевых» и номенклатурных революций – касьяновых и мироновых.
Патриотические силы России твердо заявляют: Нам с такими «революционерами» не по пути!
Антиглобалисты, в том заседании не участвовавшие, всецело поддерживают этот призыв. |